Сколько же обошел он этих клубов по-молодости. И один от другого не сильно-то отличался: просторное темное помещение с этим кислотно-красным и синим освещением, бликами и громкой музыкой, от которой у любого почитателя классики кровь пошла бы из ушей и перепонки с хрустом треснули. Практически ничего не изменилось, разве что народу стало как-то поменьше. Раньше в заведениях было сложно протолкнуться между пьяной молодёжью, у которой хватало сил скакать, дрыгаться словно в припадке и размахивать руками - они называют это танцами - до самого утра. А теперь ты словно молекула в газе - лети себе в любом направлении, свободного места для передвижения предостаточно. Но сейчас не самый подходящий момент для того, что бы составлять сравнительную характеристику и корчить из себя старика впавшего в ностальгию по прекрасным будням, в которых не было перечня всевозможных не устраивающих тебя моментов настоящего времени.
  Едва Шерман миновал входную дверь, как тут же встретился взглядом с тутошним караульным.
  - Привет, Джефф, - он коротко пожимает грубую ладонь охранника, и притормаживает рядом со здоровяком - Он уже здесь?
  - Ждет внизу, - амбал сделал шаг в сторону, как бы приглашая Уилла пройти в глубь здания. И тот, не заставив себя ждать, тут же проскользнул мимо него. Махнул рукой приятелю, который возился со своими делами насущными за барной стойкой и быстрым шагом пересек душное помещение, в котором находились преимущественно городские бандиты. Только не те, что влезают в новенькие косухи и разъезжают на байках, закинув себе бейсбольную биту за плечи. Их куртки износились до вида крестьянских лохмотьев, их байки ржавеют где-то под палящим солнцем, забытые хозяевами, которые более не нуждались в своих железных конях. Сейчас они больше походили на разбойников из средневековья, нежели на крутых пацанчиков, знающих толк в стиле. Шерман бросал короткий взгляд на встречные хмурые морды и молча проходил мимо. Наконец-то он оказался у железной двери, которая противно скрипнула, когда правоударник потянул ее на себя, а переступив порог задержался, что бы придержать этот пласт железа, норовивший всей своей тяжестью обрушится на своё привычное место, и воспроизведенным грохотом заставить дрожать и без того уже непрочные стены. Уилл спустился по лестнице в подвальное помещение. Оно было не менее просторным, чем зал наверху. У дальней стены красовались аккуратно сложенные ряды коробок, по всей видимости, с припасами и выпивкой. И больше здесь не было ничего, кроме пары столбов и ряда паровых труб, тянущихся вдоль стены. Только еще одна дверь, ведущая в небольшую комнатку, которая, видимо, раньше служила комнатой охраны. Сейчас в ней находились пара разбитых мониторов, нашедших свое место на стенах, пыльный стол, и человек сидящий по другую его сторону. Его имя Ричард Уивер, пятьдесят два года, некогда бывший полковник. Потерял всех своих родных во время катастрофы, но совсем недавно выяснилось, что его дочь жива. Вот только как долго она еще проживет? Да и самого полковника страховка от заразы обошла стороной.
  - Сэр, - поприветствовав коротким кивком старшего товарища, Уилл остановился напротив, сцепив руки за спиной, как это обычно делают сержанты, отчитываясь своим командирам - Это не слухи. Они действительно затеяли какой-то массовый проект. Я собственными глазами видел эту шалаву, которая строила из себя деву Марию. И этих людей, которые пожирали ее жадными взглядами, переполненными надежды.
  Уилл коротко закивал, отведя взгляд в сторону и вскинул бровями, как если бы признавал чье-то превосходство. Но на лице его читалось лишь презрение.
  - Хитро. Коль уж Боги изволили явить себя простому люду, этот самый люд примет всё за чистую монету. А теперь еще и трансляции, с добровольно-принудительными призывами. Люди думают, что им дают выбор, но мы то знаем, и ублюдки тоже знают, что нет никакого выбора. Есть только шанс спастись и люди будут гнаться за этой призрачной надеждой и бросаться как мотыльки на свет, который в итоге окажется огнем, в котором они сгорят.
  Говоря все это с нескрываемым раздражением, Шерман то и дело ходил из стороны в сторону и жестикулировал руками в такт словам. И все это подытожил ударом кулака о крышку стола, резко заглянув в лицо собеседнику. Упираясь ладонями в деревянную поверхность мебели, он смерил, вздрогнувшего от сих резких действий, человека напряженным взглядом.   
  - Успокойся, сынок, - резко поднявшись со своего места, немолодой мужчина поспешил отойти к боковой стороне стола, а Уилл виновато опустил голову, прикрыв на миг глаза, после чего выпрямил спину и снова спрятал руки за спину, выдав скупое "виноват" и направил взгляд прямо перед собой. Уивер со вздохом провел по коротко подстриженным, нещадно седевшим, волосам, и, сложив руки на груди, обратил строгий взор в сторону Уилла - Мне это не нравится так же, как и тебе. Но прибереги свою ярость для другого случая. Сейчас надо сосредоточится на деле. А дела наши плохи, как ты сам успел понять и весьма... красноречиво изложить. Теперь послушай меня...
  Уилл не слушал. У него разболелась голова и он хотел поскорее убраться туда, где его уши не будет раздражать укоризненный голос командира. А ведь Шерман его уважает более всех остальных в Правой, но сейчас... Сейчас у него было только дикое желание заткнуть полковника любым способом и наконец-то уйти. Вернуться домой, упасть на свою жесткую кровать и в тишине ожидать, когда боль соизволит отступить.
  Интересно, что бы сказал Винс на счет всей этой истории с бесплатным сыром? Винс протирающий штаны в своем пыльном офисе, в Денвере. Ну, с его-то габаритами только кресла и продавливать. Представляю эту картину: Винс, как дрожащий холодец, пытается убежать прочь от своры разъерянных хрясков. Может ли ложная надежда выманить тебя из своего панциря, Винс? Твоя Правая рука гниет изнутри, гниет в буквальном смысле. Сколько же людей могут тебя предать за жалкую чайную ложку неведомой смеси, которую сотрудники ПОРОКа будут выдавать за чудодейственную панацею? И скольких можешь предать ты сам ради этой же ерунды? С этого момента не будет больше доверия в этом догорающем жизнью мире. Оно станет таким же мифом как любовь и справедливость. Мы можем сколько угодно уверять себя в силе нашего единства, но как только почувствуем свободу, как только почувствуем свое превосходство - попомните мои слова - каждый будет сам за себя. И ПОРОК будет дергать всех за ниточки, пока людские умы будут порабощены одной лишь мыслью - достать вакцину. Они, словно наркоманы, будут лгать и давать обещания, которые никогда не выполнят. Влезать в долги, которые завтра же и позабудут. Не страшно, когда люди обращаются в монстров под влиянием чего-то, с чем бороться бесполезно. Страшно, когда люди перестают быть людьми по собственной воле.
  - ... не волнует? Уилл? Уилл! - правоударник медленно перевел уставший взгляд на командира - Ты вообще меня слышишь? Разве ты не ухватился бы за шанс, которого возможно больше не представиться? Мы ведь все здесь боремся за выживание. И если бы...
  - Что "если бы"? - перебив собеседника, он развернулся всем телом в сторону Уивера, неторопливо подступая к бывшему военному, - Метнешься сразу на сторону ПОРОКа? Будешь им стихи посвящать, как великим спасителям? Хочешь сказать, что мы зря все это время рисковали, рыская на их базах? Думаешь, мы поступаем не правильно, бросая им вызов раз за разом? Какой ты нахрен командир, когда словно уличная дворняга бежишь за тем, кто бросит кость побольше?!
  Полковник мог бы поклясться, что сейчас во взгляде его подчиненного не было ничего человеческого. Шерман напоминал ему зверя, который готов в любой момент напасть. Но в душу старого солдата закрадывались скорее переживания, чем страх. Скольких бойцов он потерял, теряет и еще будет терять в бесконечной череде войн. Но хуже всего наблюдать, как тот, кто еще на что-то был способен и подавал надежды, сейчас превращается в нечто ужаснее, чем просто ничто.
  - Ты меня не слушал, - вздохнул военный, - говоришь, я готов продаться за вакцину и плясать под дудку ПОРОКа, а сам-то ты не повелся на их ложь? Скажи мне, что ты чувствовал, Уильям, когда впервые услышал последние новости? Только не заводи свою привычную пластинку о том, что тебе надоело жить и единственный твой способ бороться с депрессией это игра адреналина в крови. Даже сейчас твои слова подтверждают тот факт, что ты надеешься на лекарство, которого возможно и нет. Вообразил, что оно существует и тут же весь мир во враги прописал, с мыслью о том, что придется грызть друг другу глотки, дабы выжить! - старик сощурился, глядя на правоударника пронзительным взглядом - Может тебя и не пугает смерть от вражеской пули или даже по собственной глупости, но потерять себя боишься даже ты, сынок.
  Шерман замер, перестав сутулиться, и растерянно взглянул на командира. Но после быстро отвел глаза в сторону, натужно сглотнув. Ричард его, словно, насквозь видит, и, чёрт побери, он прав абсолютно во всём! Умереть от пули или от яда по венам - это одно. А гнить заживо и разлагаться морально - совсем иное. Уилл всю жизнь чурался сходства с отцом, а теперь он превращается в нечто более ужасное, чем ненавистный родственник. И если бы он сказал, что ему нет дела до того, что будет в пробирках сотрудников ПОРОКа, специально уготовленных для новоприбывших подопытных - это было бы наглой ложью. Хотя, Уилла в любом случае беспокоил бы этот вопрос, но разница заключается в направленности мыслей. Шанс на выздоровление волновал его ничуть не меньше, чем мысль о как-то ином опасном препарате, который исследователи, возможно, будут испытывать на доверчивых людях. Уивер понимал, о чем он думает, и, кивнув, продолжил, наконец-то завоевав внимание подопечного.
  - Так вот, Уильям, что если это никакое не тестирование? Что если они хотят провести массовую зачистку, выманивая из городов зараженных? Представляешь сколько хороших людей погибнет?
  - Иммуны. - взгляд Уилла оживился - Зачем чинить кучу старых сломанных игрушек, когда есть парочка дорогих коллекционных и эту коллекцию можно пополнять новыми образцами, путем модификации уже имеющихся? О Господи, неужели они теперь гоняются за мифом идеального человека?
  Полковник пожал плечами, а правоударник провел ладонью по лицу и отвернулся от командира, шествуя обратно к столу. Действительно, зачем биться над сложной, практически неразрешимой задачей и в пустую тратить время, когда можно придумать альтернативный вариант развязки? Взять в разработку тех, на кого снизошла благодать господня, предоставить им все необходимые условия для жизни, начать разводить как породу лошадей или собак, уповать и заботится. А вот эти паршивые овцы, то бишь зараженные, от которых одни убытки, их лучше отправить на бойню. Дабы время и ресурсы не занимали, и не мешали спокойно обживаться счастливчикам с иммунитетом. Да, это больше похоже на правду. Это в стиле всех тех, кто превозносит себя над другими - решать, кому жить, а кому умереть.     
  Дурак. Какой же дура-а-к. Действительно поверил ПОРОКу или просто искал лишний повод ненавидеть своё окружение? Болезнь заставляет тебя ненавидеть или же ты сам болен ненавистью к этому миру? О Всевышний, наверное даже ты не сможешь разобрать, что творится в моей голове.
  - Прости, Ричард. Зря я все это... - он опустил локти на крышку стола, и зажал голову руками. Боль не давала сосредоточиться и подобрать подходящие слова. Хотя боль здесь главной роли не играет. Осуждать всегда легче, чем просить прощение.
  В какой-то момент полковник оказался рядом с ним, и опустив свою медвежью ладонь подчиненному на плечо, слегка встряхнул того, как бы подбадривая, но Уилл остался в том же положении. После столь громкого и не менее глупого заявления человеку, который ничем не заслужил такого отношения, смотреть в лицо командующего ему было стыдно.
  Тяжело вздохнув полковник обошел четвероногий атрибут мебели, и снова сел за него. Потер лоб, устремив взгляд куда-то вниз, и наконец-то собравшись с мыслями, повернулся в сторону Уилла, сцепив руки в замок.
  - Расправь плечи, сынок, и послушай меня внимательно, - Шерман повиновался, как по приказу "смирно" и неуверенно взглянул на командующего - мы не знаем точно, что задумали наши "друзья" в белых халатах. Но что бы они не задумали, мы должны это выяснить. Ты должен это выяснить, - он сделал акцент на последней фразе и Шерман, казалось, даже ростом стал повыше, переменившись в лице, которое теперь выражало серьезность, - а потом уже будем думать, что делать дальше. Я даю тебе три дня, Уильям, на то, что бы снова стать в строй. По истечению этого срока с тобой свяжутся. И, не дай Господь, ты к этому времени не выбросишь из своей головы все нелепые мысли и не соберешь волю в кулак. - Уиллу снова пять лет, когда он впервые испытал страх перед осуждающим взглядом матери, которая что только не грозилась с ним сделать - запугивая еще больше - за испорченные документы, которые были крайне важны - В противном случае у нас будет другой разговор, и, к несчастью для тебя, он будет последним. - Уивер поднялся со своего места и твердым шагом направился к выходу.
  - Принято, сэр.
  Он не обернулся вслед своему командиру, продолжая все так же стоять и напряженно смотреть прямо перед собой. Его мысли были абсолютно рассредоточены и Уилл не знал за какую из них зацепится и с чего начать распутывать этот клубок. Тот факт, что он начал думать как параноидальный шизофреник, просто выбивал землю из под ног. И что дальше? Он начнет кидаться на своих просто потому что они оружие при себе носят? Или просто потому, что кто-нибудь наступит ему на ногу?
  Дожился! Уже и жалеть себя начал. Что, слабак, хочешь сдаться? Хочешь что бы Уивер прострелил тебе голову через три дня, потому что тоже тебя жалеет, и ты наконец сбежишь из этого Ада в другой? Понравилось быть лузером, который кроме жалости ничего не вызывает у окружения? Нашел время! От папашки избавился, катастрофу пережил, а тут перед какой-то шайкой ботаников спасовать вздумал? Серьезно?! Они всего лишь люди! Люди у которых есть деньги и мозги. Лишишь их чего-то одного и они уже ничем не будут отличаться от остальных. Пора бы их спустить с небес на землю, парень. Так иди и сделай это!

Спустя четыре дня.

  Земля. Твердая земля под ногами. Уилл был готов ее расцеловать после полета на воздушном транспорте. Эту фобию ему никогда не побороть, даже не смотря на тот факт, что Айсберги летают многим ниже, чем самолеты. Один только вид махины уже вселяет ужас, а от мысли, что тебе придется подняться на борт, вообще хочется зарыться в песок и притвориться ракушкой.
  Итак. До нужного объекта еще час пришлось прогуляться пешим ходом. Дело шло к пятому часу вечера, когда Шерман достиг вымершего поселка, на окраине Денвера. Прям как на диком западе: солнце палит, под ногами скрипят пыль с песком, тишина полнейшая. Перекатиполя еще для полноты картины не хватает, и внезапных бандитов с погонялами вроде эль Диабло, или эль Падло. Хотя, нет. Тут скорее с Помпеями надо сравнивать. Потому что по уровню жути видок тянул именно на этот мертвый древнеримский город.
  Уилл ненадолго задержался перед границей поселка, всматриваясь и вслушиваясь в окружение. Поудобнее переместил рюкзак за спиной, который удерживал за ремень, накинутый на правое плечо, и таки уверенно шагнул вперед, пробегая взглядом по встречным, заброшенным домам. А, вот и нужный. Шерман закинул в оконный проём сначала сумку, потом влез и сам. Отряхнув руки от пыли, он осмотрелся на месте: все перевернуто вверх дном, дверь заколочена, слой пыли как в римских катакомбах. Возможно, когда-то здесь пытались схорониться от буйных соседей или даже родственников. Судя по этому творению искусства на стене, где материалами послужили следы пороха и крови, кому-то на этот самом месте вышибли мозги. А ближе к дверному проему в коридор, на полу, можно разглядеть следы от ногтей. Кого-то насильно пытались уволочь... Шерман проследовал вперед и осторожно выглянул за угол, опасаясь увидеть там чьи-нибудь останки. Но нет, здесь был только еще один оконный проем, с выпачканным засохшей кровью подоконником. Да уж, никакие стены не защитят, когда мир по ту сторону охвачен безумием. Ну да не за тем он сюда пришел, что бы читать судьбу бывших хозяев дома по следам борьбы. Обернувшись Шерман увидел лестницу на второй этаж. Свистнув "зубами", он развернулся в ее сторону, минуя дверной проем, в котором находился мгновение назад и, уперев руки в бока, чуть запрокинул голову.
  - Выходить по одному с поднятыми руками, - громко произнес Уилл, растянув ухмылку до ушей - У вас нет права хранить молчание, а так же требовать адвоката. Потому что адвокатов больше не осталось.
  Наверху послышалось какое-то движение и вот возле перил возникла человеческая фигура. Прищурившись Уилл попытался разглядеть явившегося получше, но что-то мешало рассмотреть его лицо, помимо расстояния и не очень хорошего освещения. Кажется, он что-то сказал, и расслышав ключевое "мертвецы", Уилл понял, что попал по адресу.
  - Да, чувак, земля прокисла к еб**ям. - отозвался он в ответ и быстрыми прыжками миновал лестничные ступени, взобравшись по ним наверх и притормозив у края лестницы, - Ну, давай, рассказывай, как там дела обстоят с нашей докторской колбасой? Скоро мы ее ваять-то будем? - склонив голову на бок, Уилл добавил, голосом на пол тона ниже - Из докторов.

Отредактировано William Sherman (2015-10-16 05:44:44)

Что Артура действительно волновало - так это его собственное здоровье. Он уже начал ощущать в себе изменения, пускай и не очень заметные для других, но очень чувствующиеся изнутри. Волосы начали выпадать - потихоньку, по паре волосков за раз, и, к счастью, не клочьями, как это бывало на более поздних стадиях Вспышки, однако раньше этого не было вовсе - при абсолютнейшей нехватки витаминов в организме и самом неправильным питанием, какое только можно было себе вообразить, Йегер всегда был пышущим здоровьем мужчиной и всегда считал себя бессмертным - что же, зря. Постоянные головные боли, каждый раз разные - то болели виски, то нестерпимо жгло затылок. Иногда боль была какая-то рассеянная, словно не определившаяся - переходила от лба к макушке, оттуда к вискам или затылку. Это все действие Вспышки - зараза просто ходит-топчется по его мозгу, выбирает, где ей удобней будет свить свое уютное гнездышко. И скоро выберет - и тогда прощай Артур, прощай его желание жить и кое-какие планы на будущее. Будущего не будет больше, только Вспышка, месяцы, может, год, мучений - и смерть. Бесславная, как и у большинства людей.
Артур чувствовал невероятную горечь из-за того, что он не смог прожить жизнь как планировал. Мать наверняка имела совершенно стандартную мечту о нем - скорее всего, думала, что сын вырастет успешным экономистом или юристом, заведет семью, детей, избавится от своих вредных привычек. Кто же знал, что он разочарует ее? Теперь Йегеру было стыдно за себя перед матерью. Он не знал даже, жива она или нет, но почему-то уверен был, что нет. В этом мире никто не выживает, а если и выживает - он либо невероятно хитрожопый, либо сильный и влиятельный. Ни к тем, ни к другим Миссис Йегер не относилась.
Даже будь она жива - узнала бы она сына? Он вырос - с тех пор, как они виделись в последний раз, он еще был нескладным подростком, а теперь превратился в красивого мужчину. Конечно, болезнь сильно подпортит ему внешность, если уже не сделала этого, однако Артур навсегда запомнит себя в первую очередь как неотразимого красавчика. Чего-чего, а самолюбия у него не отнять.

Было бы странно думать, что Артур откажется лечиться от Вспышки, если у него появится такая возможность. Он слишком сильно любил себя, любил жить - и это, кажется, была единственная известная ему "любовь". Поэтому, когда ПОРОК во всеуслышание объявил, что лекарство от Вспышки, кажется, найдено, - он даже воочию видел эту белобрысую, которая была у них начальником - и они набирают добровольцев на его испытания, он был первым в числе добровольцев. Вообще-то, Йегер никогда не был особым ценителем общественно-полезных дел, однако тут на кону стояла его собственная жизнь, а тут уж и думать нечего. Кончено, риск был, хоть ПОРОчные предпочли благоразумно не касаться этой темы, но, если подумать - он умрет в любом случае. Если эксперимент ПОРОКа не оправдает себя, Артур хотя бы сможет утешить себя тем, что он пытался сделать хоть что-то.
Он уже был в их лабораториях - и прошлая встреча была отнюдь не самой приятной. По правде говоря, он ни черта не помнил о том времени - то ли ПОРОчные ученые хорошенько подтерли ему память, то ли его сознание снова сыграло с ним злую шутку. В-общем, оттуда он благополучно сбежал, и до этого дня был уверен, что никогда не вернется.

В город он пробрался уже знакомым нелегальным путем, лаборатории нашел быстро - комплекс зданий был настолько огромным, что его видно было с любого конца Денвера. Поднимаясь по ступенькам здания лаборатории, Йегер вздохнул и, желая подбодрить самого себя, пробормотал себе под нос: "Ну, что, чувак, пора лечиться? Растормошим этот чертов ПОРОК ко всем е*еням, но получим то, что нам надо?". Рихард не ответил - для этого ему нужно было завладеть телом, однако, несомненно, согласился.
- Здрасьте, - он подошел к стойке, около которой стояла миловидная женщина, по виду, не очень сообразительная, - Я тут за лекарством пришел, запишите меня, - женщина на стойке регистрации лишь молча кивнула кому-то слева от себя, и тут же перед Артуром появился мужчина в врачебном белом халате. У Йегера возникло стойкое чувство дежавю, и он испуганно втянул голову в плечи, пока мужина, даже не прикасаясь к нему, вел Артура в сторону уже знакомой ему лаборатории. Перед глазами встало лицо Энн, ПОРОчной ученой, с которой они уже имели несчастье видеться...

Утро только наступило. Будильник прозвенел не более двух минут назад и его звон все еще неприятно отдавался в ушах. Солнце постепенно начало подниматься из-за горизонта, готовясь приступить к своей уничтожающей все живое работе.
По счету этот день был третий с начала "благотворительной акции", как про себя окрестила Энн раздачу всем желающим лекарства от Вспышки. За это время ПОРОК успел привить достаточно большое количество людей. Через саму Бонни только за вчерашний день прошло по меньшей мере тридцать человек. Тех, кто решил все это устроить, а именно самая верхушка ПОРОКа, были очень довольны результатом. Людей приходило много, и за почти за половину того срока, что они пробыли в комплексе, с ними ничего не произошло. Конечно, сказать действует ли сыворотка или нет, сказать было пока нельзя. Но то, что организм подопытных принял данную формулу, не могло не радовать. По правилам, что были введены специально для данного мероприятия, каждый из привитых еще неделю должен был находится под присмотром другой группы специалистов. Если за это время ничего не произойдет, то человека отпустят, записав в его карточке, что тот больше не болен.
Бонни села, свесив ноги с постели и провела руками по лицу, надеясь таким образом избавиться от усталости, что с каждым днем становилась все сильнее. Да, все это отнимало приличное количество сил. На сборы ушло не более десяти минут, завтракать девушка не стала, как в общем-то и всегда. Стащив с полки новый медицинский халат, Энн вышла из своей "каморки", как уже давно прозвала свою комнату, и направилась в приемный кабинет. В бесконечных белоснужных коридорах царила почти мертвая тишина. Шаги по ним разносились как по горному ущелью. В кабинете оказалась только одна девушка, которая сегодня должна была заменить сотрудника, взявшего отгул. Что представляла из себя эта блондинка, Бонни не имела и малейшего понятия. Да и честно говоря ей было все равно, лишь бы не мешала выполнять работу и не приставала с разговорами, как многие тут любили делать.
Обычная утренняя процедура: включение компьютера, сканирование карточки, которая определит личность сотрудника и с по мимо этого активирует нужные для работы программы. Несколько секунд и все было готово. Теперь можно было приготовится к девяти - десяти часам работы.
- Как спалось? - Энн моментально помрачнела. Она надеялась, что девчонка - а иначе о ней не скажешь - будет помалкивать. Но нет, всем мольбам не суждено было сбыться.
- Нормально, - грубо отрезала девушка, давая понять своей коллеге, что разговор она продолжать не собирается.
Да, новенькой еще предстоит привыкнуть к личности Бонни, которая была далеко не самая приятная, особенно если к ней лезут по всяким пустякам, как сейчас. Брюнетка могла за целый день не произнести ни слова и считала это вполне нормальным. Начальство же за каким-то чертом навязала всем "вежливое общение со всеми, кто явится за вакциной". Девушке было абсолютно наплевать на такого рода правила, так что она даже не смотрела на своих пациентов. Несложно догадаться, что такое ее поведение практически никто не одобрял.
Двери с тихим щелчком открылись, что было верным знаком того, что привели нового пациента.
- Артур Йегер, - объявил сопровождающий. Честно говоря, Энн ожидала всего, но точно не появление своего старого знакомого здесь. В прошлый раз он ясно дал понять, что больше не намерен даже близко подбираться к этому проклятому зданию. Девушка повернулась и тет же встретилась все с таким же пронзительным взглядом. Ухмылка заставила ее губы растянуться. Несколько секунд ей хватило, чтобы оценить состояние мужчины.
- Выглядишь отвратительно, - острое чувство дежа вю прокатилось по сознанию, как только Энн начала вводить имя Артура в компьютер. Сколько прошло времени с их последней встречи? Она совершенно не помнила, да и важно это не было. Но скорее всего не так уж и много.
- Как интересно устроена жизнь... - задумчиво проговорила себе под нос врач. - Наверное даже не стоит пытаться просить тебя о том, чтобы ты поведал о своих похождениях. Как жаль, как жаль.
Девушка сама удивилась тому, сколько уже успела наговорить за это обычное утро. Хотя теперь называть его таковым можно было только с большим натягом. А прошло всего каких-то двадцать минут, как она зашла в этот кабинет.
- Садись, - брюнетка повернула кресло к Йегеру, предлагая тому занять свое место. - Или все еще не доверяешь мне?

Напарник был удивлен тому, что Аллен оказался еще не зараженным, и это было совершенно понятно - казалось бы, на кой черт Удару Правой посылать здорового человека на верную (в девяносто девяти процентах случаев) смерть? Либо Аллен заразится и заболеет через пару месяцев, либо помрет от пущенной в него меткой рукой солдата пули. Шанс вернуться... а есть ли он вообще?
Уилл был болен - это было ясно даже до того, как они встретились. Но теперь Новак видел, что Вспышка изрядно потрепала мужчину, и, возможно, прямо в этот момент он боролся с очередным приступом.
Аллен не хотел заболеть, особенно сейчас, когда, кажется, все в его жизни более-менее устаканилось. Еще меньше, пожалуй, он хотел доставлять проблемы Шерману, у которого их, кажется, и так хватало. Но в команде, в которой было всего два человека, одним из которых был неопытный новичок, юнец, коим, собственно, Новак и являлся, невозможно было обойтись без проблем. Аллен был уверен в собственной сознательности, однако отсутствие опыта перекрывало все его несомненные достоинства. Да что уж там, последние несколько месяцев парень безвылазно просидел в штабе Удара Правой, боясь случайно подхватить Вспышку. А поход в ПОРОК вовсе не представлял из себя беззаботную прогулку по парку в теплый летний денек.
Аллен очень хотел вернуться, даже если это означало потерю какой-нибудь конечности или заражение Вспышкой. Теперь ему было к кому возвращаться, и желание жить, выбраться из этой заварушки, перевешивало все остальные страхи.
- Умереть - это, конечно, очень здорово, но я, честно говоря, предпочел бы еще пожить, - он невесело усмехнулся, глядя на напарника, - однако, если бы передо мной стоял выбор: погибнуть от чьей-то пули или сдохнуть как какое-нибудь лабораторное животное, чтобы повеселить ПОРОК, я выбрал бы первое.
Умереть от какой-то сыворотки было бы, как минимум, обидно. Увидеть, как твоя жизнь распадается на мелкие кусочки из-за того, что должно было тебя вылечить - что может быть хуже? Аллен не знал, что случится с ними в ПОРОКе, но он точно знал - если ему предстоит умереть, он предпримет все возможное, чтобы сделать это с честью.
- Если я стреляю так же классно, как в компьютерных играх, у меня есть шанс подпалить пару порочных задниц, - Аллен даже немного взбодрился в компании старшего товарища - рядом с ним, хоть они почти не были знакомы, оказалось очень спокойно. Шерман вел себя уверенно - так, будто у него это не первая и даже не десятая подобная вылазка, будто Уильям каждую неделю наведывался в ПОРОК по делам. А возможно все дело было в том, что ему больше нечего было терять, и мужчина просто храбрился, думая, что - вот она - последняя его миссия. От этой мысли Аллену стало не по себе, и он постарался думать о чем-то другом. К счастью, Шерман в этот момент снова заговорил, и у Новака появилась возможность отвлечься.
- Я... Я думаю, это не наше дело. У нас есть задание - и мы должны следовать указаниям, а потом уже думать о других. Если мы будем спасать всех подряд - сами точно не вернемся. Нужно сделать выбор: они или мы. Я выбираю нас, - Аллен постарался отключить назойливую совесть, мерзко пищащую о том, что множество людей идут туда, прямо в сердце ПОРОКа, чтобы стать такими же подопытными кроликами, как и они с Уиллом. Вот только правоударники точно знают, на что идут, а у обычных людей такой возможности нет. Но Шерман верно сказал - спасешь их - не вытащишь свою собственную задницу оттуда.
- Мы вернемся, - пообещал Аллен, успокаивая скорее себя, чем товарища. У него есть цель - значит он должен ее достичь. В лепешку расшибиться, но вернуться домой.

Идеально белые коридоры лабораторий ПОРОКа напрягали уже одной только своей безупречной чистотой. Белые халаты, белоснежные улыбки, словно приклеенные к лицам механических работников организации. Единственным облегчением Аллена было заботливо нацарапанное на прекрасно белом краешке стола слово из трех букв на кириллице, значения которого Новак не понимал, но отчего-то интуитивно догадывался о том, что там было написано. Слово грело душу и заставляло чувствовать себя спокойней, притягивало взгляд.
Улучив момент, Новак подошел к напарнику и, чтобы никто не услышал, пробормотал:
- Если нас разделят, что будем делать? Нам надо как-то контактировать, - при этом натянуто улыбаясь и пытаясь создать хотя бы внешнее ощущение спокойствия.
Перед ними в очереди стояло еще двое хрясков - один вроде более-менее нормальный, а второй, судя по виду, уже разваливался, - так что можно было спокойно говорить, пока порочники не обратят внимание на них. Аллену еще необходимо было решить, что говорить им насчет отсутствия у себя Вспышки.