Hans Zimmer – Time

- Как же паршиво, - шепчу, еле шевеля губами и заваливаясь на спину. Подо мной оказалась какая-то палка, тут же переломившаяся в нескольких местах и впившаяся островатыми концами в тело. Одежда спасла от царапин и других повреждений. Боль прошла быстро, буквально за пару минут, но дискомфорт и неприятные ощущения еще долго не покидали меня, впрочем, как и депрессивные настроения, хотя последнее мне, вроде как, не свойственно. По крайне мере той мне, которую знают все. А так… кто его знает, какая я на самом деле.
Взгляд упирается в небо. Бескрайнее, ясно-голубое небо. И, скорее всего, фальшивое. Деревья, напоминающие гигантов из детских сказок, врезались в него, делая дырки. Небольшие, но вполне способные нарушить целостность всего. Звуки природы. Не исключено, что искусственно созданной. Ведь эти создатели на все способны. Или все-таки что-то им не подвластно? Они играют миром и людьми так непринуждённо и естественно. Они наблюдают за каждым нашим действием, жестом, взглядом. Они роются в наших головах, строя внутри преграды к знаниям, которые нам еще рано узнавать.  А, может, они и вовсе создают нас? Ну, стирают память, заменяют её ложными фрагментами прошлого, заставляя нас в них верить? Получается и наши чувства контролировать могут? И все решения нами принятые были воплощены, только потому  что нашли одобрения у них, этих поганых старикашек, возомнивших себя черт знает кем? Противно и… страшно. Да… горе от ума. Попыталась разобраться в полученной информации, дабы сделать какие-то важные выводы, а в итоге еще больше запуталась. Жуть. Больше не хочу об этом думать. Не хочу. И не буду.
Солнце выглядывает и направляет лучи прямо на меня, заставляя жмуриться. Недовольно прицокнув языком, устало прикрываю веки и вместе с тем прикрываю лицо ладонью.
Стараюсь не думать, не анализировать. Не выходит. Не могу. Не умею. А жаль. Действительно жаль. Так хочется иной раз просто забыться, провалившись в бездну тишины и покоя. Хочу спать. И не хочу, одновременно.
Темнота с мелькающими яркими точками сменяется расплывчатыми образами, наполненными теплотой. Мне кажется, что кто-то ласково гладит меня по волосам, аккуратно перебирая запутанные и непослушные пряди. Чертовски приятно и хорошо! Секунда и рядом раздается смех, задорный, веселый. А голос такой родной. Чужое, еле различимое присутствие.
Родители. Мама и папа. Люди, которых я любила больше всех и всего на свете. Их больше нет.
Это лишь моя фантазия. Обыкновенное самовнушение. Ничего более. Попытка успокоиться. Уберечь себя же от столь близко подобравшейся истерики.
Я ведь не знаю, какими они были на самом деле.
Я видела лишь то, во что они превратились.
То, во что их этот обреченный мир превратил.
И я более всего на свете хочу забыть эти полные безумия глаза, истощенные до предела тела и невразумительный шепот. Людьми этих существ было трудно назвать, но, будучи глупым несмышленышем, я все равно тянулась к ним, видя в них их прошлых, их истинных. Однако в жизни не всегда случаются хэппи энды. Искренняя любовь не разбудила сердца взрослых. А даже, если и разбудила, то толку от этого не было совершенно, ведь головной мозг разрушался. Против биологии не попрешь, ибо это невозможно. Реальность жестока.
Перевернувшись набок, прижала колени к груди, сворачиваясь в клубок. Слез не было и не предвиделось. Зато хотелось смеяться. Нет, не как обычно, радостно и счастливо, а истерически. А потом кричать. Кричать без промедления, надрывая и полностью ломая голос. Да и все остальное тоже.
С силой сжимаю пальцы, оставляя на бледной коже следы. Так и до синяков недолго. А пофиг! Пусть будут. Зато физическая боль помогает немного отвлечься. Может, палец прокусить? Ну, так, с душой? Чтобы кровищи немеренно было? Аль еще что посерьезнее и побольнее?
- Господи, что за мазохистские мысли, а, Иззи? – голос по-иному звучит, не как обычно, он вызывает жалость и отвращение. – Лучше поспи. И все пройдет. Тебе ведь всегда это помогало, так? – разговоры с собой уже не удивляют. Просто больше не с кем поговорить по душам. Нет, девчонкам я доверяю и каждую люблю, наверное, даже больше, чем себя, но… не хочется, чтобы они видели меня такой. Просто не хочется. И я даже не хочу разбираться в причинах. – Того глядишь, и на этот раз прокатит.
Ладони под головой. Глаза закрыты.
Безмолвие леса и доносящиеся из лагеря приглушенные звуки продолжающей свое непрерывное течение и кипение жизни.
А потом… потом наступило долгожданное забытье.
Пришло время отдохнуть.